Участвовал в боевых действиях: Западный фронт с 22.06.1941 г. по 18.07.1941 г.; Юго-Западный фронт с 20.07.1942 г. по 19.08.1942 г.; Сталинградский фронт с 19.08.1942 г. по 05.10.1942 г.; Донской фронт с 05.10.1942 г.; 2-й Украинский фронт с 12.01.1944 г..
Ранен 18.07.1941 г.
Награждён орденом Красной Звезды ( пр.ВС 65А №111/н от 24.04.1943 г.)
http://podvignaroda.mil.ru/?#id=17242655&tab=navDetailManAward .
В 444 иптап прибыл 12 января 1944 года на должность заместителя командира полка по строевой части. В апреле 1944 года исполнял обязанности командира 444 иптап.
Убит в бою 26.04.1944 г.
Место захоронения: Молдавская ССР, Унгенский р-н, с. Скуляны.
Из фронтового дневника капитана Самсонова :
" 12 января к нам прибыл подполковник Трепаченко на должность помощника командира полка по строевой части. Вечером этого же дня было получено приказание, чтобы 2,4 и 5 батареи заняли новые позиции, скученно, западнее рощи перед высотой 213,5. Я был тогда в штабе и заметил подполковнику Трепаченко, что точное выполнение приказа повлечёт гибель и остальных трёх батарей, так как справа и слева роща ни чьей артиллерией не прикрывается, и ничто не сможет помешать немецким танкам, снова окружить огневые позиции этих батарей. Подполковник возразил мне: «Там головы побольше наших, и они знают, что делают». Я, чтобы выйти из этого неуместного разговора, ответил шуткой: «Головы-то там, может, и большие, да такой головы, как у меня, у них, может, и нет». Все засмеялись, и разговор на этом прекратился. Однако этот разговор не прошёл бесследно. Когда подполковник Трепаченко выехал на рекогносцировку, то он отступил от приказа дивизии и принял свое решение, по которому батареи заняли огневые позиции в кустарнике между высотой 213,5 и высотой 215,6 на опушке леса. Справа, со стороны Александровки, лес прикрывался двумя пушками пехотного полка. ".
"... 25 апреля началось наше наступление. Мы его ждали, и в целях сбережения штаба, наконец, мы вывели его из деревни в 600-700 метрах к западу, в лощину. Место для штаба мы выбрали вместе с капитаном Егорычевым и наспех нарыли там землянки. После довольно длительного артиллерийского обстрела, длившегося около часа, пехота пошла в наступление, и с помощью танков и авиации продвинулась от четырёх до шести километров, захватив свыше 400 пленных. Дальнейшее наступление было приостановлено сильным огнём противника. В этот день обе деревни и лощина, на которой располагались деревни, густо покрылась разрывами немецких снарядов. Часов в 12 с наблюдательного пункта пехотного полка позвонили, что с нашим командиром полка подполковником Трепаченко случилось несчастье (майор Затульский, вернувшись «с кювета» в Захорно, был отстранен от командования, и полк принял его заместитель по строевой части подполковник Трепаченко). На наши телефонные запросы ответили, что Трепаченко – «Ульяна». Это означало, что он убит. Спустя некоторое время в штаб вернулся его ординарец, бывший там, Осташкин . Полк принял подполковник Фоломеев, и приказал мне забрать тело Трепаченко и похоронить его в Бессарабии. Ночью тело было вынесено в штаб, где я выставил на ночь караул, а рано утром, забрав Осташкина и еще двух бойцов, на машине, повёз тело в Скуляны, в Бессарабию. В середине дня я уже был в деревне Скуляны, на левом берегу реки Прут. Там, в церковной ограде, рядом с могилой погибшего в бою лейтенанта, вырыли могилу, сбили из досок гроб и зарыли его. Когда спустили гроб, уже шёл дождь, и в этот дождливый день глухо и сиротливо прозвучал салют из трех автоматов и одной шоферской винтовки."
