О ВКЛАДАХ ФРОНТОВИКОВ: ИТОГИ РАЗБИРАТЕЛЬСТВА

Газета «Трибуна», г.Сыктывкар, Республика Коми

ДЕНЬГИ ПОГИБШИХ ФРОНТОВИКОВ ПРИСВОИЛО ГОСУДАРСТВО?
Апрель 23, 2015

Светлана СЕКРЕТАРЕВА,
заместитель председателя Троицко-Печорского районного Совета ветеранов.

Мои родители воевали. В 17 лет пошла на фронт добровольцем мама — Клавдия Варла-мовна Шипова. В Севастополе погиб ее родной брат Петр, и она, оставив третий курс медицинского техникума, попросилась на передовую. Попала в пехоту. В составе 271-й стрелковой дивизии служила санинструктором.
На войне она повстречала отца. Петр Иванович Дейкун был родом из деревни Корчевое, что в Гомельской области. Старший лейтенант П. Дейкун командовал ротой. Мои родители брали Саур-Могилу, форсировали реку Миус и получили в один день — 17 июля 1943 года — по ордену Красной Звезды.

«Выполнять приказ!»
— Твой отец был смел до отчаянности, — рассказывала мне мать. — Всегда лез в пекло, не от-сиживался за спинами солдат. Как-то ночью его вызвали в штаб. Пришел он оттуда сам не свой. Только и сказал: «Идем в наступление. Через два часа будем форсировать реку».
В пять часов началась артподготовка. Вскоре рота отца заняла противоположный берег реки Бу-га. Занятый плацдарм советские солдаты защищали до последнего снаряда. Когда на позиции двинулись немецкие танки, отец приказал ординарцу переправить маму на другой берег, пока еще мост не взорвали. Ординарец хотел остаться с командиром. Но отец закричал: «Выполнять приказ! Она носит моего ребенка!»
«Тыловая крыса»
Только через несколько дней 271-я дивизия двинулась в наступление. Тело отца нашли, но маме показать не решились. Оно было сильно изуродовано прямым попаданием снаряда. Маму привели лишь к могиле мужа. Командир 867-го стрелкового полка Алехнович сказал тогда, что представляет моего отца к награде посмертно. Да разве этим утешить?
— В результате нет ничего, — рассказала моя мама. — Ни награды, ни денег с его аттестата. Я когда вернулась с фронта, со своего аттестата получила зарплату. А деньги отца не дали. Я к директору банка ходила. Так он сказал: совесть, мол, имей. Вся страна в руинах, а ты, фронтовичка, что-то требуешь! Я не выдержала и обозвала его «тыловой крысой». Он вызвал охрану, и меня увезли в милицию. Ночь ночевала в камере. Утром пришел начальник-фронтовик. Он и выпустил меня, не оформляя дело. Сказал, что время нынче очень страшное наступило — сколько фронтовиков сидит в тюрьме! Вот тогда я и замолчала. А ты, доченька, напиши, может, выплатят что-нибудь…
И в 1995 году я написала письмо в Центральный архив Министерства обороны, в город Подольск. В письме спрашивала не о деньгах, конечно — о награде. Вскоре в Троицко-Печорский райвоенкомат прислали орденскую книжку, выписанную на имя погибшего отца. А после нового обращения — орден.
«Вы не наследница»
А в апреле 2012 года я случайно нашла в интернете информацию о том, что, оказывается, мой отец, как и все другие участники Великой Отечественной войны, начиная с 1942 года, получал фронтовую зарплату.
По приказу Сталина на всех фронтах были открыты полевые кассы, которые перечисляли деньги в Госбанк СССР на вкладные книжки солдат и офицеров. После войны в Красноармейском отделении Госбанка СССР остались невостребованные вклады на общую сумму около четырех миллиардов рублей.
И я вновь вспомнила рассказ мамы. Решила: отец воевал за Родину до последнего вздоха, а я бу-ду воевать с банком за его кровные. Написала письмо в Центральный банк РФ — правопреемник Госбанка СССР. Мне ответили, что я потеряла право на наследство. А коль так, то банк вовсе не обязан открывать мне банковскую тайну.
Я вынуждена была подать иск в суд по месту нахождения вклада. В декабре 2012 года, по реше-нию Мещанского районного суда, я была признана единственной наследницей фронтового вклада отца, который все эти годы хранился в Красноармейском отделении банка.
Банк обманул и меня, и Мещанский суд, представив справку Красноармейского полевого учреж-дения № 04200, по которой утверждал, что на счету отца по март 1943 года хранилось 2900 руб-лей. Поэтому я и обратилась к Генеральному прокурору РФ с просьбой заставить банк прислать мне копию сберкнижки отца со всеми операциями, проведенными по вкладу за 70 лет.
«По Честныху»…
На мое обращение от 18.09.2013 года в Генеральную прокуратуру ответил заместитель начальника управления по надзору за соблюдением прав и свобод граждан Главного управления по надзору за исполнением федерального законодательства Н. Честных. Он сообщил, что моя жалоба направлена в ЦБ РФ. И банк мне снова прислал огрызок сберкнижки по март 1943 года. А мой отец погиб 11 марта 1944 года. Посмертно награжден орденом Отечественной войны I степени. Разве ему целый год не начислялось довольствие на фронте?
Обратилась к депутату Государственной Думы Т. Кузьминых и А. Тарнавскому. Они сделали запрос в Министерство обороны РФ. И мне прислали ответ — на счет отца было перечислено за последний год перед гибелью 13728 рублей. Из них удержано во вклад 7450 рублей.
Замдиректора департамента финансовой политики Минфина РФ С. Платонов прислал ответ, из которого я узнала, что порядок выплаты давным-давно установлен — постановлением Совета Народных Комиссаров СССР от 15.12.1945 г. за № 3106 «О выплате наследникам вкладов умерших и погибших военнослужащих, внесенных ими в полевые учреждения Госбанка». Право на наследство вклада моего отца по этому постановлению должно было быть оформлено не позднее 1 января 1947 года.
Но… никакой военкомат мою маму не уведомил о том, что она может получить вклад погибшего мужа. Хотя в том же постановлении всем комиссариатам была предписана обязанность оповещения наследников погибших.
Чайка, помоги!
В соответствии с порядком выплаты вкладов наследникам, я обратилась в Национальный банк Республики Коми и направила в его адрес ксерокопии документов. В ответе Банк Коми просит меня представить справку полевого учреждения Банка России № 04200. А откуда она у меня? Банк России представлял ее не мне, а только Мещанскому суду. Так почему же теперь у меня ее требуют? А еще Банк Коми просит представить справку из Министерства обороны, которой у меня тоже нет. Есть только ответ из этого ведомства, в котором и указана сумма вкладов по ли-цевым счетам.
Пришлось снова обратиться в Генеральную прокуратуру с просьбой применить к банкирам меры прокурорского реагирования. Почти три года я, провинциальная пенсионерка, тщетно воюю с банком. На какие только ухищрения способен банк, вы себе и представить не можете! Предста-витель банка в Мещанском суде утверждал, что денег нет, а на меня они возбуждают дело за клевету в печати на банк. И за то, что еще 12 человек из Троицко-Печорского района я подбила написать заявление в суд.
Другая бы плюнула и бросила эту тяжбу с государственной машиной. Как, впрочем, сделали остальные 12 моих земляков, чьи отцы погибли на войне. Я не отступилась. Но что мне теперь — в Страсбургский суд подавать?
Такие вопросы я адресовала в своей жалобе от 6 апреля 2015 года Генеральному прокурору РФ Юрию Чайке. Теперь вот терпеливо жду от него ответа.
Куда уходят средства?
Исполнилось уже три года, как банк водит меня кругами. Отнять у него «кровные» деньги отца, как выяснилось, я не в силах. Но ведь и льгот для «детей войны» наш Совет ветеранов тоже не может добиться. В Германии детям фашистов через два года после окончания войны дали это звание и определенные льготы. А у нас — в стране-победительнице — эта категория даже не признана. До сих пор не признаны в родном Отечестве погибшими и без вести пропавшие. Они что же — до сих пор воюют?
Я вообще не могу взять в толк, почему государство постоянно делит фронтовиков на черных и белых? Тем, кто пришел с войны израненный и умер в 50-80-х годах прошлого века, государственный памятник на могилу ставить не положено. Ставят обелиски только тем, кто умер в новой России, а не в Советском Союзе. Вроде воевали люди за одну Победу, а почести, как тот фронтовой табачок, — врозь?
Видимо, денег у государства на всех не хватает. И вполне понятно — почему. Мы только и слышим: там украли, тут присвоили. Даже на строительстве космодрома прут миллионами.

P.S Мой отец И.К. Назаров воевал с 18 лет и до конца войны, был не раз ранен, вернулся с множеством боевых наград. Он умер в 1986 году. А в 2000-х годах вышло какое-то постановление, по которому военкоматы устанавливают памятники умершим. Но моему отцу, оказалось, памятник не положен. Почему такая несправедливость? Даже после смерти делят наших отцов, защитивших Родину…
Нина Ивановна НАЗАРОВА, Усть-Куломский р-н.

Вот что ответил «Трибуне» начальник отдела Военного комиссариата РК по Усть-Куломскому району Олег ВАТАНСКИЙ:
— В соответствии с указом Президента РФ № 270 от 03.03.2007 г. «О некоторых вопросах увековечения памяти погибших (умерших) военнослужащих, сотрудников органов внутренних дел, участников Великой Отечественной войны, ветеранов боевых действий и ветеранов военной службы» изготовление и установка надгробных памятников за счет федерального бюджета осуществляется лицам, умершим (погибшим) после 12 июня 1990 г. Ваш отец умер в 1986 г., поэтому изготовление и установка надгробного памятника за счет средств Министерства обороны РФ не может быть произведена.